2020

Балкон Полутора комнат – место культовое. Отец поэта, Александр Иванович Бродский традиционно фотографировал сына на балконе каждый день рожденья. Для гостей Бродских выход на него был практически ритуалом, частью которого неизменно остается фотографирование с видом на Спасо-Преображенский собор и по сей день. С утра из-за его черных куполов встает солнце, освещая улицу Пестеля в сторону Пантелеймоновской церкви, но если лучи и падают на балкон, то только на самом рассвете или на закате в те немногие 60 солнечных дней в Петербурге, выпадающие на долю города за год. 

Когда именно – с английской точностью показывают часы в арке северо-западного барабана собора. На протяжении жизни Бродских в 28-й квартире их, вероятно, не снимали на реставрацию, так что каждый снимок с балкона помнит белую точку в левом углу кадра – это пятно времени. Точнее, часовой механизм английской фирмы «Джон Мур и сыновья». 

Иосиф Бродский на балконе дома Мурузи. Фотограф А.И.Бродский, конец 1950-х. Фотография из собрания музея Ахматовой в Фонтанном Доме. 

Фактически, поэт жил рядом с часами, которые англичане называют «turret clock» – «башенные часы». К тому времени, когда Бродский гулял с отцом по улицам Ленинграда, а затем и сам или в компании странствовал по городу, часы уже были повсюду. К башенным часам, хаотично появлявшимся в городе в XIX веке, с развитием трамвайного движения в 30-е добавились уличные часы и, конечно, точное посекундное время метро, задающего пульс города с 1955-го года. К слову, лондонская подземка, или попросту Труба (в пер. с англ. «Tube») – первая в мире система подземного пассажирского транспорта начала работу почти за век до этой даты – в 1863-ом году.  

Традиция устанавливать часы на башнях церквей, ратуш и других городских строениях зародилась на территории западной Европы еще в конце XIII века. В Англии, как и в других странах, она получила широкое распространение уже в следующем столетии. Для православных храмов это скорее исключение, чем правило. В европейском Петербурге начала XXI века не считая Собора на Преображенской площади таких примеров два: часы-куранты на шпиле Петропавловской крепости, заменившие в 1760 году сгоревшие вместе с деревянным шпилем первые часы 1703 - 1704 годов, и часовой механизм Свято-Троицкого собора Александро-Невской лавры, восстановленный к 300-летию монастыря в 2013 году.

«В усеченном жилище Иосифа на стене у прохода в комнату родителей долгое время висела фотография Юрия Сорокина, снятая Бродским. С Сорокиным (Сорокой) Иосифа связывала любовь к путешествиям и увлечение велосипедными прогулками. Сорока был мастером на все руки и всегда чинил велосипед Иосифа. Их общим другом был Гарик Гинзбург-Восков, от которого Юра Сорокин заразился увлечением йогой». 

Рождество - один из центральных сюжетов поэзии Бродского, в отличие от Страстей Христовых. События Страстной недели упоминаются в стихотворении “Прощайте, мадмуазель Вероника”, а также описываются в знаменитом завершении “Натюрморта” (“Мать говорит Христу: // – Ты мой сын или мой // Бог? Ты прибит к кресту. // Как я пойду домой?”). Есть также несколько стихотворений, трактуемых исследователями, как посвященные этим сюжетам, но напрямую праздник “Пасха” отсутствует в поэтическом словаре Бродского (и здесь контраст с Рождеством налицо).

Несмотря на то, что Бродский не написал стихотворения с сюжетом о Воскресении Христа, он, будучи эрудитом и профессионалом, конечно размышлял о нем, и в том числе, анализируя стихотворения других поэтов. 

В фильме “Поэт о поэтах” 1992 года, снятом Бенгтом Янгфельдом, Бродский читает стихотворение Пастернака. И читает его наизусть, а Бродский использовал характеристику “знаю наизусть” для стихотворений, которыми восхищался.

Это редкий случай, когда Бродский читает стихотворение Пастернака. Чаще он цитировал остальных троих поэтов, которым посвящен фильм: Ахматову, Цветаеву и Мандельштама. В Нобелевской лекции Бродского они названы источниками света, Пастернак же тогда упомянут не был. Возможно, вследствие более прохладного отношения или потому, что Пастернак и сам был нобелевским лауреатом, а Бродский говорил о тех, кого “эта честь миновала”. 

Поэт прочел второе стихотворение цикла Магдалина, входящего в роман “Доктор Живаго”. Лучшее из двух, как считал Бродский: “В нем слышно сильное эхо Цветаевой”. 


У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи 
Обмываю миром из ведерка 
Я стопы пречистые Твои.

Шарю и не нахожу сандалий. 
Ничего не вижу из-за слез. 
На глаза мне пеленой упали 
Пряди распустившихся волос.

Ноги я Твои в подол уперла, 
Их слезами облила, Исус, 
Ниткой бус их обмотала с горла, 
В волосы зарыла, как в бурнус.*

Будущее вижу так подробно, 
Словно Ты его остановил. 
Я сейчас предсказывать способна 
Вещим ясновиденьем сивилл.

Завтра упадет завеса в храме, 
Мы в кружок собьемся в стороне, 
И земля качнется под ногами, 
Может быть, из жалости ко мне.

Перестроятся ряды конвоя, 
И начнется всадников разъезд. 
Словно в бурю смерч, над головою 
Будет к небу рваться этот крест.

Брошусь** на землю у ног распятья, 
Обомру и закушу уста. 
Слишком многим руки для объятья 
Ты раскинешь*** по концам креста.

Для кого на свете ...

За последний месяц Бродского часто называли идеологом самоизоляции, припоминая ему самое читаемое еще до карантина, а сейчас неимоверно популярное стихотворение "Не выходи из комнаты…". Об этом создаются мемы, мультики, стрит арт.

В самом деле, он постулировал одиночество как необходимый компонент для творчества. Про свой дом в Саут Хэдли он говорил: "Дом - это место, где тебе не задают лишних вопросов. Там никто их не задает, там никого нет, там только я".

Но это не отменяет его любви к длинным пешеходным прогулкам. Видимо, эта любовь идет из детства, доказательством тому кусочек эссе "Полторы комнаты":
"Ранними вечерами после уроков я пробирался через город к реке, пересекал Дворцовый мост, с тем чтобы забежать в музей за отцом и вместе с ним пешком вернуться домой".

В стихах слово "прогулка" (и все словарные формы, с ним связанные) встречается часто. А "От окраины к центру" - очевидный результат прогулок по указанному маршруту. Михаил Барышников вспоминал, что Бродский обожал бродить рядом с водой. Набережная Гудзона, которой заканчивалась Мортон стрит, была любимым местом поэта.

Остается надеяться на то,что скоро все наладится, ведь по слову поэта "у всего есть предел…".

Ольга Сейфетдинова